Блог Атага Итсирк: почеркушки

Девочка Полина в нерешительности уже минут пять мялась около учительского стола.
- Что ты хочешь, Полина?
- Я не знаю, идти мне на физкультуру или нет. Я в пятницу болела…
- Позвони маме.
- А я забыла телефон дома.
- Позвони с моего.
- Я номер наизусть не знаю.
- Нууу, - учительница на пару секунд теряется, но быстренько находится - а ты позвони с Полиного телефона ее маме и попроси, чтобы та перезвонила твоей маме.

Полина – подруга Полины. Обратное тоже верно.

Полина, которая не очень уверена, надо ли ей сегодня идти на физкультуру, теряется в недрах класса.

На сцене появляется Полина мама, но не той Поли, что колеблется между физкультурой и дуракавалянием, а лучшей подруги Полины.

– Алле, – послышался в трубке детский еле слышный голосок, – я не знаю надо ли мне сегодня идти на физкультуру…
Звонили явно из зоопарка, прямо из клетки с взбесившимися слонами. Дикие животные орали, визжали и терзали прутья, в общем, прикладывали все усилия, чтобы ни чего не было слышно.
Мама Полины начала судорожно просеивать информацию, в поисках причины по которой ее дочь не должна идти на физкультуру.
– А телефон я забыла дома, продолжал голосок – и не могу позвонить маме. Мама Полины начала сомневаться в кровном родстве звонившего ребенка. Мощный аналитический ум успел прощелкать пятьсот восемьдесят три варианта развития события, как последовало продолжение – И вот я не знаю, надо ли мне идти на физкультуру, я ведь болела в пятницу.
– Это Полина, – догадалась мама Полины, – но не моя, а та, которая дочь подруги, подруга дочери. Мама Полины была в курсе пятничной болезни, поэтому приняла соломоново решение – Тогда на физкультуру не ходи, и моей скажи, пусть тоже не ходит, потому что тоже вся в соплях.
Захлопнув ненадолго трубку, мама Полины снова за нее хватается и звонит маме Полины, чтобы сообщить о проделанной корректировке на местности. Радостно отщебетав, положенные минут сорок, обе в совершенно расслабленном состоянии, несутся дальше по своим делам, ни сколько не волнуясь о дальнейшей судьбе физкультуры.

Тем временем события развивались следующим образом.
Как говорится – Ни что не предвещало.
Полина, которая затеяла весь этот сыр бор, снова подошла к учительнице.
– Ну что, дозвонилась маме? – спросила классная.
– Нет, но я разговаривала с Полиной мамой и она сказала, что бы я на физкультуру не ходила.
Учительница, разрывающаяся между тридцатью непрерывно что-то спрашивающими и хотящими детьми, краем сознания зацепила эту информацию. Кивнула и убежала дальше по свои учительницким делам.
На смену ей в класс прибежала запыхавшаяся физручка.
– Так, дети, быстренько построились. Кто сегодня отсутствует? Полина, почему без формы?
– А я ее дома забыла, – от чего то вдруг вырвалось у девочки, несмотря на официальное разрешение дуракаваляния и присутствие формы в шкафчике. При этом она не забыла выразительно похлопать синими глазищами.
Но тут, как это часто бывает в школе, учительница отвлеклась от этого прекрасного зрелища и выступление «Блондинка-нонформистка» пришлось отложить на неопределенный срок.
Урок шел своим чередом. Полина занималась дуракавалянием и ничегонеделанием на скамейке в углу. Полина лучшая подруга Полина мужественно прыгала, бегала и являла собой чудеса ловкости и выносливости. Чем заслужила похвалу от учительницы и обещание в конце урока поставить пятерку в дневник.
Итак, конец урока неотвратимо надвигался. Полина, не валявшая дурака, подошла к учительнице с дневником.
– Ты кто у меня?
– Полина.
– Ага! – сказала учительница. – И жирно вывела в дневнике – Нет формы!!!
Полина, как хорошая девочка, играющая в хорошую девочку, похлопала на учительницу выразительными голубыми глазами, мол, сама ты дура форменная, молча взяла дневник и удалилась.

Вечером обе мамы обеих Полин истерично ржали друг другу в ухо, по телефону. Как обычно, минут сорок – пятьдесят. А может два раза по столько. Я не засекала.

На улице закричала почтальонша, выманивая меня из дому. Я выскочила на улицу впопыхах, пуховике и ботинках на босу ногу….

И остолбенела. На небе сияло солнце, а сквозь него пробивался и падал снег, пушился взбитыми перьями…. Я засмотрелась на эту красотищу, а она, подтверждая закон всемирного тяготения всего ко всему, неотвратимо понеслась мне в лицо, в распахнутые глаза, в открытый от удивления рот, защекотала в носу. Я радостно чихнула, а потом еще и еще. А с неба все сыпалось и сыпалось….. Я стояла и гадала - летом, после такого теплого дождика, хорошо грибы растут, поэтому и дождик грибным называют….. а вот как назвать то, что сейчас творилось вокруг меня, грибным снежком? Но вряд ли грибы полезут, разве что подснежные….

24 Марта 2005 г

Кот. Дрыхнет на диване.
Не могу спокойно пройти мимо.
Начинаю с ним разговаривать.
Даже ухом не ведет в мою сторону.
Пробую разные сочетания букв.
Забавно. Самой понравилось.
Эта скотинка не шевелится.
Притворился ветошью.
Так! Значит эксперимент?
Как скажешь, дорогой!
Плотно усаживаюсь в кресло.
И начинаю комбинировать…
Ни одно сочетание его не привлекло.
Пока я не сказала волшебное «кис-кис»…
Повел ухом, и наметил прорезь
будущего глаза…
Интересно, кто над кем эксперименты ставил?
Кажется, разучивали репризу :
«Кот откликается только на кис-кис»

02 Марта 2005 г

Жили - были, не тужили не старик со своей еще не старухой. Год за годом, весело и не принужденно, порхая от клуба к клубу, свингуя, напиваясь до чертиков, покуривая, оттягиваясь. В общем, ненапряжно.
Все было бы хорошо, кабы не время, которое неумолимо неслось вперед и однажды недвусмысленно намекнуло — ПОРА. Ей уже даже не тридцать, ему давно за сорок.
Все в жизни сложилось — дома, дачи с садами, машины и прочие движимости с недвижимостями. Вот только с сыном как-то не задалось. Проверялись оба, безрезультатно лечились, обследовались. Медицина разводила руками — все в порядке, противопоказаний нет. Просто не совместимость какая-то. Им бы разбежаться, да по-новому жизнь строить. Но по здравому размышлению решение не выдерживало ни какой критики. На него и так постоянно вешались девочки-припевочки, любая готова была за него «в замуж». И чем выше котировалась его акции на всевозможных рынках, тем шире становился поток претенденток на его причинное место. Вскоре уже можно было выстраивать гламурниц стройными шеренгами и отправлять на демонстрации достижений современной косметическо-пластической индустрии. Трахать, трахал. Жениться не собирался, не веря в искренность намерений. Хотя, о какой искренности говорить ему, прожженному дельцу и лукавцу. Ан нет, дело это дело, а дом поросенка должен быть крепостью. Тем более что новый брак, подразумевал дележ нажитого имущества и прочих активов со старой женой.
Что думала жена, осталось за кадром. Тем более что решение было принято в ее пользу и это уже не столь важно.
И вот ячейка общества с утроенным старанием втянулась в процесс репродуцирования.
Утреннее, обеденное, после обеденное, ежевечернее измерение температуры, выстраивание графиков,  расставляние кроватей по фэншую. И, наконец, ЭКО.
Получилось не сразу. Но получилось. Выносили, родили. С трудом, на гормонах и прочими ухищрениями.
Ему уже семь. И все семь лет постоянная борьба за жизнь. Он малоподвижен, у него сложное заболевание сердца, эндокринные нарушения. Он похож на колобок. Только не румяный, а не допеченный. У него есть все,  лучшие игрушки, новейшие лекарства, выдающиеся доктора. Нет только надежды.
 
Я колобок, колобок, я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, и от зайца ушел, от медведя ушел…
Он смысл ее жизни. Больше всего на свете она боится, что он и от нее уйдет. В детской, ночами, всегда горит светильник. И бдит нянька. Измученная мать постоянно приходит послушать его дыхание и с облегчением убедиться, что от лисицы сегодня удалось уйти.
 

Она была прекрасна в своей легкомысленной пустоголовости. Не то, чтобы уж совсем она ни чего не имела в голове, даже напротив, туда много чего было свалено. Но все пребывало в таком хаосе и неразберихе полной, что подчас она сама не понимала, что думает и говорит. Главным достоинством ее, была уверенность. Уверенность, с какой она изрекала глупости, была поистине очаровательна.
«Вообще-то, это немножко о другом!» — сморщив носик, говорила она. И они понимали, действительно «о другом». Она постоянно говорила «о другом». Хроническое несовпадение с окружающей ее действительностью было настолько регулярным, что она даже потихоньку стала исчезать в ирреальности. Она видела и замечала то, о чем другие даже не догадывались. Причем, специализировалась она преимущественно на мужчинах.
В самых отпетых видела доброту, ласку, ум и детскую незамутненность, слегка разбавленную жизненными обстоятельствами. Обладая таким анамнезом, странно было бы ждать от нее благоразумия и дальновидности. От нее и не ждали.
Как на грех, она обладала аппетитной попкой,  аккуратными сиськами и восторженными глазищами влюбленной идиотки. Чего еще для мужского самолюбия надо? Чтобы рот открывала в строго отведенное время, исключительно для минета.
Она старалась соответствовать. Перечитала кучу литературы, по интересующему ее вопросу, и за два раза добилась потрясающих успехов. Но, с мужчиной ее мечты, мечты были разные. Мужчины терпели ее ровно столько, пока прелесть новизны секса перевешивала усталость от общения с ней. И она оставалась одна, недоумевала, рыдала, несколько раз пыталась с собой что-то сделать, но срабатывало женское — я же буду ужасно выглядеть, и она оставалась.
 Однажды, Она встретила Его. Как обычно, он был самодостаточен, успешен, но иногда нуждался в новых впечатлениях. Впечатлений ему хватило года на три, четыре. Потом захотелось чего-то нового, поманили новые горизонты, свежие прелести, приоткрытые ротики. Она, вопреки ожиданиям, не почернела, формами не сдала, а даже напротив начала слегка поправляться. А потом ее все потеряли из виду. Пропала, как в воду канула. Родители отмалчивались, подруги не могли сказать ни чего определенного. Так и позабыли бы о ней совсем, если бы она не вынырнула на поверхность городишка вновь, лет  через 10.
Казалось, она ни чуть не изменилась — те же глазищи, фигура. Разительные перемены обнаружились лишь при более близком общении. Она стала немногословна, отвечала тезисно, отточенными фразами. Глазищи, все так же горели, но от былой восторженности мало что осталось,  смотрела внутрь себя, либо вдаль. Как выяснилось, живет она не одна, а с мужчиной. Любимым мужчиной.
Мужчина, при ближайшем рассмотрении оказался до безобразия схож с предыдущим, а так же, серьезен и юн — в июне ему исполнилось 10 лет. Ее он зовет исключительно по имени, ждет после работы и считает ее самой лучшей женщиной на свете.

Казалось бы, что сложного в том, чтобы упасть? Элементарная задача. Просто берешь и падаешь. Просто-то просто, да все не так просто.Падение, оно как прыщ перед свиданием, случается в самом непредсказуемом месте. 
Вот паришь ты такая красивая, в юбке, на шпильках, просто Наяда. И тут раз, два, и ты не в дамках, а на асфальте. И вокруг не любимые лица королевской крови, а обидно смеющаяся челядь. В такой момент ты понимаешь, что счастье -  наименьшее количество зрителей,  целые колени, и юбка, которая самым непостижимым образом осталась на своем законном месте.
Или, приходишь в первый рабочий день, на новенькую, еще ни разу не поработанную работу, первым делом что делаешь? Конечно же, знакомишься с коллективом. Правда, весьма не тривиально -  па-да-е-шь. Причем, не где-нибудь тихонечко, в уголочке, сложив лапки крестиком. А выйдя на середину холла, прямо под ноги… директору. При этом обязательно в руках должна оказаться чашка с чаем, которая по замыслу режиссера, транспортировалась тому самому директору.
И снова счастье – чашка не разбилась, директор чудом остался сухим. Потому, что самым непостижимым образом, в падении, тебе удалось изобразить лошадь-качалку, поймать чашку, непринужденно вскочить, при этом, радостно похохатывая, всячески показывая родному коллективу чудеса оптимизма.
 Или вот,  например, неожиданно для самой себя,  ты встречаешь его. Высокого, быть может даже немножечко принца. Определенно, с характером, чувством юмора, и чем-то неуловимо знакомо – притягательным. И тут ты уже сама начинаешь ждать и даже где-то надеяться, на падение.  Которое от чего-то все откладывается и не случается. И вот вы уже хорошие друзья, и ты знаешь большинство его  привычек, и жизнеописания его, друзей, друзей его друзей. Знаешь как зовут его близких. У вас много тем для разговора. Но он совсем не помнит снов.

Тебе всегда снятся, цветные. В которых ты падаешь, и самым непостижимым образом, в падении, изображаешь лошадь-качалку, ловишь чашку, непринужденно вскакиваешь, при этом, радостно хохочешь, всячески демонстрируя чудеса оптимизма ему. А себе, ты оставляешь надежду, что твои сны прорвутся к нему.
Однажды утром, он проснется, позвонит тебе и скажет: «Представляешь, мне сегодня приснился сон, в котором ты падала и весело хохотала. Но я тебя поймал!»